Е. С. Суркова
Республика Беларусь, г. Минск
В условиях ограниченно сохранившегося Кирилло-Мефодиевского корпуса текстов, на который обычно опираются исследователи, реконструируя обстоятельства возникновения славянской письменности и старославянского языка, перспективу дальнейших разысканий следует видеть в критическом осмыслении хорошо известных средневековых памятников, которые должны быть прочитаны заново с позиций нынешнего уровня знаний.
Как известно, до нас не дошло ни одного письменного памятника ни на греческом, ни на старославянском языках, авторство которого можно было бы без сомнения приписать Константину Философу или Мефодию. Тем не менее об уровне научного и литературного творчества славянских первоучителей мы имеем возможность судить на основании целого ряда источников, которые могут быть разделены на прямые и косвенные.
Первостепенное значение для современной исследовательской традиции, воссоздающей историю возникновения славянской письменности, имеет Пространное Житие Константина (Vita Constantini), созданное между 869–885 гг. Вопрос о том, присутствуют ли в структуре Пространного Жития Константина (ПЖК) фрагменты подлинных сочинений Константина Философа, до сих пор остается открытым для дискуссий, поскольку, как справедливо указывает К. Станчев, «мы не располагаем ничем, с чем могли бы сравнить соответствующие тексты жития» [4, 544] и, таким образом, не имеем возможности делать окончательные выводы относительно их атрибуции. И тем не менее материал, накопленный в ходе исследований, проводимых в этом направлении, дает возможность сделать некоторые предположения.
В поисках подлинных текстов, принадлежавших перу Константина Философа, современные исследователи традиционно используют указание Х главы Пространного Жития Константина на то, что тот, кто хочет «полную запись бесед святых искать, тот найдет ее в книгах его, что перевел учитель наш и архиепископ Мефодий, брат Константина Философа, и разделил их на 8 Слов» [5, 83]. Считается, что эти Слова были впоследствии использованы древнеславянским агиографом при составлении ПЖК (в первую очередь для создания текстов четырех диспутов Константина-Кирилла из III, VII–VIII, Х, XVI глав).
Для исследований в области атрибуции текстов-диспутов ПЖК привлекались различные методы анализа (семантический, структурный, стилистический и др.). Эффективным, на наш взгляд, здесь может оказаться метод статистического анализа словарного состава этих текстов.
Одна из методик позволяет сопоставить все главы ПЖК между собой с тем, чтобы определить место глав-диспутов в структуре целого текста. Главы, однако, неравнозначны по длине, и это затрудняет их объективную характеристику относительно распределения в них слов. Ведь, как известно, с изменением длины текста меняются все показатели в распределении лексики.
Английский статистик Дж. Юл в таких случаях предлагает пользоваться специальной величиной K (так называемый коэффициент распределения Юла), с помощью которой можно сопоставлять статистические характеристики текстов вне зависимости от их длины. Для определения величины K необходимо знать длину текста в словах, частоту слова и количество слов с данной частотой в тексте. Обычно коэффициент K рассчитывают для знаменательной части речи по формуле ;
(где f – частота слова, S – количество слов с данной частотой, N – длина текста) [2].
Мы применили эту формулу для расчета распределения по величине K глаголов в Пространном Житии Константина на основе составленного нами частотного словаря памятника.
На фоне отрицательных величин обращают на себя внимание четыре положительные. Эти величины обозначают распределение глаголов в главах-диспутах, которые на основании коэффициента Юла можно атрибутировать другому, нежели составитель ПЖК, автору.
Таким образом, статистические показатели подтверждают разделяемую рядом исследователей [5; 1; 3; 4] гипотезу, высказанную В. Вавжинком: «В основе диспутов Константина в ЖК лежали его собственные полемические сочинения, которые его брат Мефодий перевел на старославянский язык и которые его жизнеописатель использовал в качестве образцов, создавая свое произведение. В случае полемики антииудейской и полемики-защиты славянской литургии мы можем констатировать это с уверенностью; о полемике против иконоборца и против ислама такой вывод сделать нельзя, хотя можно предположить по аналогии, что Константин в духе современной ему византийской литературы составил два произведения на дискутируемые в то время темы, которые стали основой для ЖК 5 и ЖК 6» [6, 78].
Поэтому у нас есть основания считать тексты-диспуты первичными источниками, из которых можно почерпнуть сведения о взглядах первоучителя славян на ряд глобальных проблем, традиционно обсуждавшихся в гуманитарной сфере в классический период и в эпоху раннего христианского Средневековья.
1. Бернштейн С. Б. Константин Философ и Мефодий: начальные главы из истории славянской письменности. М., 1984.
2. Давидов А. Статистические наблюдения над «Беседой» Козмы Пресвитера // Вопросы словообразования и лексикологии древнерусского языка: Сб ст. М., 1974.
3. Станчев К. Идеологические модели и художественные реализации в Пространных житиях Кирилла и Мефодия // Symposium Methodianum. Selecta Slavica. Neuried. 1988. V. 13.
4. Станчев К., Попов Г. Климент Охридски. Живот и творчество. София, 1988.
5. Флоря Б. Н. Сказания о начале славянской письменности и современная им эпоха // Сказания о начале славянской письменности / Отв. ред. В. Д. Королюк. М., 1981.
6. Vavřínek V. Staroslověnské životу Konstantina a Metoděje (Rospravy českoslověnske akademie ved). Praha, 1963. Roc. 73.
