Ю. А. БЛАШКОВ
Республика Беларусь, г. Минск
В XIX – начале ХХ в. было немало примеров стратегической реформаторской инициативы, которая ориентировалась на разрешение ключевых проблем развития Российской империи. Впечатляет уже само перечисление имен ее «носителей»: М. М. Сперанский, Н. Н. Новосильцев, П. Д. Киселев, П. А. Валуев, М. Т. Лорис-Меликов, С. Ю. Витте, П. А. Столыпин. Еще в начале XIX в. М. М. Сперанский, по существу озвучивая идею «гражданского общества», писал: «…сколько бедствий, сколько крови можно было бы сберечь, если бы правители держав точнее наблюдали движение общественного духа, сообразовались ему в началах политических систем и не народ приспособляли к правлению, но правление к состоянию народа» [3, 17]. Вместе с тем обращает на себя внимание тот факт, что далеко не всегда подобные реформаторские «порывы» реализовывались в практической плоскости. В рамках обозначенного периода наиболее цельными представляются две «волны» реформаторства, приходящиеся на 60–70-е гг. XIX в. (сфера экономики, социальная система, местное управление, суд, военное дело, просвещение) и на начало ХХ в. (политическая система, область госуправления, аграрный курс). В связи с этим видится значимым выявление обстоятельств, предопределивших должный успех реализации реформаторских начинаний.
С уверенностью можно говорить, что проведение «виттевско-столыпинских» реформ обеспечивалось прежде всего безысходностью ситуации, в которой оказался царизм в результате поражения России в «маленькой победоносной войне» и начавшейся в стране революции. Осенью 1905 г. недавно вернувшийся из Портсмута С. Ю. Витте, которому удалось подписать вполне сносный для проигравшей стороны мир с Японией, предложил на выбор два варианта выхода из серьезнейшего положения: наделить доверенное лицо диктаторскими полномочиями и во что бы то ни стало раздавить революцию; пойти на уступки общественному мнению и утвердить конституционные начала. В отсутствие цельной кандидатуры на роль диктатора, подчиняясь обстоятельствам, Николай II пошел по второму пути: 17 октября 1905 г. был издан манифест, послуживший отправной точкой превращения России в конституционную монархию.
Безусловно, «Крымская ловушка» – поражение России в Восточной войне 1853–1856 гг. – также сыграла роль «детонатора» в определении подходов властей к проведению крестьянской и других Великих реформ (В. О. Ключевский: «Севастополь ударил по застоявшимся умам»). Вместе с тем кризисная ситуация конца 50-х – начала 60-х гг. XIX в. впервые в российской истории позволила положительно ответить на вопрос: «кем взять?» Имеется в виду тот круг государственных деятелей, которые взяли на себя ответственность за осуществление комплекса преобразований. Феноменом этого явления стало то, что формирование позиции потенциальных проводников Великих реформ происходило в условиях «николаевской» России (А. Е. Пресняков: «…апогей самодержавия»; Н. Я. Эйдельман: «…тридцатилетняя контрреволюция»). Ими стали представители группировавшейся вокруг великого князя Константина Николаевича так называемой «либеральной бюрократии» (в понимании исследователей «дальнего зарубежья» – «просвещенной бюрократии»). Она пополнялась из среды министерств и ведомств, а также либеральных общественных деятелей, литераторов, ученых.
Ярким примером нетрадиционности реформаторства обозначенного периода стала деятельность редакционных комиссий, созданных по предложению Я. И. Ростовцева 17 февраля 1859 г. для рассмотрения предложений губернских комитетов и выработки общего проекта положений о крестьянах (реально действовала объединенная комиссия). За семь месяцев существования этот «мозговой центр реформаторов» провел 409 заседаний, в ходе которых было рассмотрено и изучено в общей сложности свыше 1000 различных предложений [1, 73, 108] (Г. Х. Попов: «В итоге эта комиссия буквально «забивала» любой выпад против реформы, используя знание законов, цифры, факты, историю России, опыт Европы» [2, 85]).
К сожалению, другие впечатляющие примеры решения проблемы «кем взять?» в российской истории не просматриваются. Может быть, именно этим в значительной степени и объясняются неудачи «революций сверху», имевших место в России (Советском Союзе, Российской Федерации). «Генераторам» дельных реформаторских инициатив трудно было рассчитывать на собственных «либеральных бюрократов», которые могли бы составить «команду» единомышленников.
1. Литвак Б. Г. Переворот 1861 года в России: почему не реализовалась реформаторская инициатива. М., 1991.
2. Попов Г. Х. Как на Руси отменяли крепостное право // Знание – сила. 1987. № 4. С. 82–86.
3. Сперанский М. М. Проекты и записки. М., 1961.
