И. Салениеце
Литва, г. Даугавпилс
Для осмысления восприятия исторических событий в Латвии до сих пор почти не привлекались источники устной истории, а между тем именно свидетельства «простых», «обычных» людей – рядовых участников исторического процесса, конечно в комплексе с традиционными источниками, в большой степени обеспечивают возможность воссоздания картины реальных (а не декларированных) отношений. Устная история позволяет обратиться непосредственно к современникам, что обеспечивает «более реалистическую и честную» реконструкцию прошлого, бросая вызов устоявшимся мнениям.
Жизненные истории белорусов 1920–1930-х гг. рождения, имеющиеся в коллекции устной истории Даугавпилсского университета [2], позволяют выявить некоторые черты исторических представлений этого традиционного для Латвии национального меньшинства [1].
Современное белорусское меньшинство Латвии неоднородно: наряду с «местными» белорусами, чьи исторические корни обнаруживаются в довоенной Латвии, в составе белорусского меньшинства немало людей, приехавших в ЛССР уже после Второй мировой войны.
Представления об истории Латвии ХХ в. у представителей этих двух групп заметно различаются: для первых – это события их жизни, они хорошо ориентируются в хронологии, вспоминают конкретные факты, высказывают оценочные суждения. Эти воспоминания вполне сопоставимы с воспоминаниями жителей довоенной Латвии любой национальности, которые отчетливо различают историю независимой Латвии (обычно в устной речи это звучит: «при Латвии») и историю ЛССР в составе Советского Союза. Для представителей второй группы история Латвии начинается с момента их приезда в Латвию (история Латвии сводится к истории ЛССР). У них, как правило, отсутствует конкретная информация о предшествовавших событиях, что выражается в стереотипных фразах о «более высоком уровне развития», достигнутом в Латвии к моменту их приезда. В зависимости от возраста респондента речь может идти о 40–70-х гг. ХХ в., когда исторические реалии в Латвии была весьма различными, но видение рассказчиков очень похоже: «[по сравнению с Белоруссией]… совершенно было по-другому: более цивилизованно, как-то более культурно, люди были по-другому одеты и воспитаны...» [2, 129].
Для большинства респондентов идеал находится в прошлом – будь то довоенная Латвия или Советский Союз периода застоя. Однако речь, как правило, не идет об оценке отдельных исторических периодов или типов общественно-государственного устройства. Все без исключения респонденты судят, исходя из реалий собственной жизни в прошлом и их соответствия определенному уровню на собственной шкале ценностей. Поэтому критерии положительной оценки прошлого заметно различаются. «…И уже последнее время (конец 30-х гг.) мы жили очень хорошо. Все были богатые, потому что все были трудолюбивые. Был свой интерес» [2, 114] – очевидное преувеличение о «всеобщем богатстве» жителей довоенной Латвии свидетельствует о том, что рассказчица до сих пор более всего ценит возможность добиться чего-либо честным трудом, и в ее представлении в Латвии это было наиболее реально в 30-е гг. ХХ в. Другое мнение: «При Союзе [имеется в виду жизнь в ЛССР] жилось последних 30 лет отлично, почти как при коммунизме. При Союзе не было бедных и богатых, все почти равные были. Не было бедных и нищих, все равны» [2, 122] – высвечивает круг эгалитаристских представлений, сформировавшихся под влиянием коммунистической пропаганды, воздействовавшей и на сознание белорусов Латвии.
Тем не менее различия в степени информированности об истории Латвии в оценке событий прошлого не мешают уловить сходство в самом подходе респондентов к осмыслению прошлого. В отличие от большинства респондентов других национальных групп белорусы подчеркнуто аполитичны, они не стремятся выявить в прошлом зачатки современных противоречий и обосновать современные претензии на власть.
При всем различии конкретных ситуаций, представленных в жизненных историях белорусов Латвии 1920–1930-х гг. рождения, прослеживаются некоторые общие ценностные ориентиры: стабильность, подчеркнутое уважение к труду, практичность и высокая оценка значения материальных благ в жизни человека, а также приверженность миролюбивым, дружеским, добрососедским отношениям внутри социума.
1. Апине И. Белорусы в Латвии. Рига, 1995 (на латышском языке).
2. Коллекция устной истории Даугавпилсского университета.
3. Thompson P. The Voice of the Past: Oral History. Oxford, 2000.
